БЕСПРИЧИННАЯ НЕНАВИСТЬ

От редакции: продолжаем знакомить читателей с главами брошюры Меира Мучника «Неидеальный мир идеальных возможностей. Начало в предыдущем номере.

Как известно, еврейская традиция гласит, что последние 2000 лет мы находимся в изгнании из-за беспричинной ненависти друг к другу (синат хинам). Это большое зло, и пока мы его не искореним, Избавления — не удостоимся.

Но что это, собственно, такое, эта беспричинная ненависть, и как от нее избавиться? Ведь всем понятно, что ненавидеть кого-либо без причин не только плохо, но и просто глупо. И если начнем проверять конкретно каждого человека, включая нас самих, то вряд ли окажется, что мы ненавидим кого-то без причин. Кого? Родных и близких? Соседей? Коллег? Членов общины? Нет, к ним мы ненависти не испытываем. Мы можем временами (а то и чаще) на них сердиться, но даже тогда мы на самом деле не желаем им зла, напротив — только успеха, и по возможности рады помочь. Раздражаться, конечно, тоже нехорошо, но не следует путать это с ненавистью. Так, где же она?

Давайте подумаем, кого мы не любим. Конечно, арабов. Но они неевреи, которые нас ненавидят и убивают, так что эта неприязнь явно не беспричинная. Да и это, извините, на самом деле — не ненависть. Ведь мы не возражали бы, если бы они жили себе счастливо, лишь бы нас не трогали, но поскольку они нас, к сожалению, ненавидят и убивают, нам их в этой ситуации трудно любить.

Кого еще мы не любим? Других евреев, которые не религиозны, или религиозны, но недостаточно (с нашей точки зрения)? Но даже если есть тут какая-то неприязнь, то и она не беспричинная: причины-то есть. Эти люди не делают то, что мы считаем нужным (или делают, но недостаточно), или даже давят на нас, чтобы подражали им и отказывались от того, что для нас свято. Быть может, ненавидеть их за это не следует, но, во всяком случае, беспричинной эта ненависть не является.

Или, к примеру, есть тут евреи, которые еще более религиозны, чем мы. Но это — сущие экстремисты и фанатики! Одни настаивают на слишком строгом соблюдении религии, другие прибегают к насилию в борьбе против всего, что, по их мнению, недостаточно религиозно. А это и само по себе неправильно, и позорит нас перед внешним миром, создавая впечатление, что такому учит наша религия, и что все мы такие. Многие хорошие религиозные евреи считают, что их надо как-то приструнить. Ненавидеть и их, быть может, не надо. Но, опять же, если неприязнь к ним и есть, то она — не без причин.

Кто еще? Остались только те, кто в такой же степени религиозны, как и мы, но... все равно не совсем правильно. Есть тут всякие группы и движения с особыми идеологиями, выходящими за рамки того, что мы, "нормальные" религиозные евреи, считаем приемлемым. Некоторые из них слишком нахраписты в политике. Все это может стать причиной неприязни - но опять же, не на пустом месте.

Так где же та беспричинная ненависть, о которой мы так сокрушаемся? Куда ни глянь, кругом либо те, кого мы не любим по каким-то причинам, либо те, против кого ничего не имеем, а то и вовсе родные и близкие, которых очень даже любим.

Секундочку, а как насчет родных и близких, которые у многих из нас есть среди тех, кого мы в целом не любим? У одних нерелигиозные родственники или менее религиозные, у других более религиозные, или из тех самых "неправильных" течений. Их мы любим или ненавидим?

Практически во всех подобных случаях ответ однозначный: конечно, мы их любим, они наши родственники! Наши друзья! А что касается их религиозности... конечно, было бы хорошо, если бы они немного изменились, но... мы понимаем, что в реальности они такие, какие есть, и что, во-первых, изменить их не так-то просто — уж явно не криком и принуждением. А во-вторых, мы знаем точно, что на самом-то деле люди они хорошие, мы же их знаем, поэтому, вне зависимости от уровня их религиозности, ненавидеть их не за что, они того не заслуживают. И желаем им только добра, помогаем по возможности и надеемся, что, может быть, в один прекрасный день, они задумаются о жизни и станут более похожими на нас... впрочем, маловероятно... но что поделаешь... Если мы вместе проводим время и говорим по душам, то идеологические разногласия могут вызвать весьма горячие споры, но даже тогда мы не забываем, что, прежде всего мы родственники и друзья, и друг друга любим. А часто эти разногласия вообще становятся предметом не столько горячих споров, сколько шуток и легкого поддразнивания.

Но ведь эти люди — представители тех, кого мы не любим! Этот нерелигиозный родственник — он же в точности такой, как и все они; из таких людей и состоит их общество. И если я чувствую, что они не любят "наших" и стремятся нам навредить, то и он - один из них, и обращаться с ним надо соответственно. Не так ли?

Не так! Те, кто нас ненавидит - это всегда "они", "эти". То есть — какие-то люди, которых я не знаю и никак с ними не связан. Но я слышу в общих разговорах и в СМИ, что "они", "нерелигиозные" против нас и хотят нам навредить. Или я даже вижу некоторых из них: антирелигиозные политические партии или демонстрации за призыв религиозных в армию, или полицейские, когда действуют жестко с религиозными демонстрантами. Во всех таких случаях это — "они", группа или масса людей, не конкретизированных на личности, из которой, как мы чувствуем, исходит для нас угроза. И хотя она состоит из отдельных людей, будучи в толпе, каждый воспринимается как "один из них" (или, если он видный лидер — как олицетворение этой массы), а не как конкретный человек.

Но когда он не в толпе, он автоматически воспринимается не как "один из них", а как он сам, человек, которому мы вовсе не желаем зла. Потому что быстро обнаруживается, что сам по себе он вполне хороший, только оказался не на той стороне баррикады.

И так все. Светские тоже считают, что не любят религиозных "за дело": "они" не идут в армию, не работают, а деньги наши берут, и пытаются навязать нам свои религиозные строгости, угрожают светскому характеру нашего государства. Справедливы эти претензии или нет — другой вопрос, но так они чувствуют. Но опять же, так думают о "них", об "этих ультра-ортодоксах". Не случайно все репортажи подобного рода иллюстрируются фотографиями толп таких "ультра-ортодоксов" — чувство угрозы и неприязнь вызывает именно такая обобщенная людская масса. Но практически все, у кого есть религиозные родственники или друзья, говорят конкретно об этих людях только хорошее и желают им добра.

Или возьмем недавнюю трагедию семьи Гросс, в которой умерли от отравления двое из четырех детей, и жизнь остальных тоже временно была в опасности. Как все им сочувствовали, как любили! И не только в их собственном религиозном мире, но и в светском. В кои-то веки их СМИ освещали эту истории примерно в том же духе, что и религиозные, с любовью и заботой об их благополучии, искренне сочувствовали их горю, а потом радовались выздоровлению остальных детей. С таким же восторгом сообщили о том, как один из мальчиков, очнувшись, вспомнил выученный до отравления материал по Торе и правильно ответил на вопросы своего ребе. Но разве светские израильтяне и особенно их СМИ не ворчат постоянно о быстром росте "ультра-ортодоксов", угрожающем светскому характеру государства, разве не говорят, что обучать детей только Торе — безответственно, как и вообще заводить столько детей, не зарабатывая достаточно денег для их содержания и полагаясь на правительственные субсидии? Ну вот, некоторые "ультра-ортодоксы" теряют детей, их общее число снизилось, не повод ли порадоваться? Нет-нет, что вы! Мы вовсе не имели в виду, что кто-то конкретно должен умереть или потерять детей! Просто… нам не по себе от общего роста "ультра-ортодоксов", той массы, со стороны которой чувствуем угрозу; нам было бы спокойнее, если бы их в целом не было так много... Но конкретно мы никому не желаем смерти.

Или последний случай потери детей — похищение и убийство арабскими террористами трех подростков. Их семьи представляют еще одну часть израильского общества — "национал-религиозную", "поселенцев", с идеологией и образом жизни которых тоже, мягко говоря, не все согласны. Для "ультра-ортодоксов" они недостаточно религиозны, для светских либералов они "националисты", которые селятся на спорных территориях и напрасно провоцируют арабов. На похоронах мальчиков одна из матерей произнесла поминальный Кадиш вместе с мужчинами, что обычно тоже стало бы поводом для религиозных споров. Но теперь все это было неважно! Весь народ, светские и религиозные, правые и левые, а также все евреи за рубежом сочувствовали этим конкретным людям, потерявшим детей; на похороны приехали тысячи незнакомых им людей, чтобы плакать вместе с ними и поддержать их. Это были не их мальчики, это были наши мальчики. Их гибель была трагической, но демонстрация единства — вдохновляющей.       

Похоже, что становится понятно, в чем заключается беспричинная ненависть. Чтобы было еще понятнее, вспомним также ее противоположность: любовь, которая ни от чего не зависит (ахава шеейна тлуя бедавар). Ее мы уже обсуждали и спросили, как такое возможно: человека же всегда любишь за что-то хорошее. И пришли к выводу, что любовь, основанная на этих факторах на самом деле — лишь страсть и увлечение, которое действительно проходит, тогда как более долговечная любовь должна быть основана на глубоком чувстве, что мы — одно целое и жить друг без друга не можем. Как любят родственников: родителей, братьев, детей — не за хорошее, а потому, что родные. И даже если есть глубокие разногласия, и идем разными путями, все равно родство важнее этих различий.

Так вот, если любовь означает близость и единение, то ненависть должна означать противоположность: дистанцию и отчуждение. И становятся понятны все вышеупомянутые наблюдения, когда мы любим или не любим других. К любому человеку, с которым у нас есть какая-то связь, мы обычно ненависти не испытываем. Потому что вблизи видим конкретного человека, обычно в целом хорошего, даже если не совсем "нашего типа", и тогда все, что в нем "неправильно", не является достаточным поводом для ненависти. И чем он ближе, и чем больше воспринимается как "наш" — то есть, чем больше мы его любим — тем больше готовы терпеть или даже прощать все "неправильное". Ибо любого человека, которого любим и считаем "своим", автоматически судим благосклонно, и что бы он ни делал, наша первая реакция — презумпция его правоты и невиновности.

Только когда мы его ненавидим — то есть не чувствуем такой близости и смотрим на него издалека, то теряем связь с ним как с конкретным человеком, и он становится для нас всего лишь частью общей людской массы, "одним из них". И если "они" воспринимаются не такими, как "мы", "неправильными", тем более, если чувствуем, что "они" нас не любят и нам угрожают, то эти разногласия становятся поводами для ненависти. Потому что теряем ясность восприятия и видим только кажущееся зло и угрозу, а не добро, которое есть в каждом человеке. И тогда естественным образом все их действия воспринимаются как злонамеренные. Получается, что сначала есть просто ненависть — то есть дистанция и отчуждение, и только потом в этой ситуации всяческие поводы для неприязни начинают казаться реальными. То есть сама ненависть на самом деле является беспричинной.

Теперь понятно, почему она стала причиной нашего изгнания. Само изгнание в том и заключается: рассеяние народа по всему миру и потеря должного уровня близости и понимания между его разными ветвями, а значит и любви. Началось это взаимной ненавистью, еще когда все жили в одной стране, но идеологические и личностные разногласия начали казаться достаточной причиной для ссор и ненависти — что было признаком потери нужного уровня единства и близости. Что ж, сказал Всевышний, если вы терпеть друг друга не можете, то Я вас избавлю от такой необходимости: будете у Меня жить по отдельности, каждый в своем уголке земли, и не придется ему видеть всех тех, кто от него так отличается, и кто ему так противен. Сообщите, когда поймете, что вы, прежде всего, братья и сестры, а не просто разные ячейки единомышленников, тогда, возможно, будет смысл, снова собрать вас вместе в одной стране.

Таким представляется испытание нашей эпохи. В еврейском народе всегда были разные группы и течения, которые не совсем друг друга понимали и не всегда ладили — взять хотя бы хасидов и их противников (миснагдим). Но они, по крайней мере, были одного уровня религиозности, и спор был лишь в том, как правильно служить Творцу. Теперь, однако, есть еще и много степеней религиозности, что дает каждому течению кажущиеся вескими причины для неприязни к другим, менее или более религиозным. Но мы пронаблюдали, что это тоже беспричинная ненависть, и наша задача — это осознать и преодолеть. Как?   Единственный способ преодоление дистанции и отчуждения — сближение, культивация дружбы и любви не только к родственникам, друзьям и членам нашей общины (все это прекрасно, но не устраняет беспричинную ненависть, ибо в этих случаях ее изначально нет), но и к "ним". К тем, кого, как нам кажется, мы не любим "за дело", кто, по нашему мнению, нас не любит и нам угрожает. Как кто-то правильно сказал, "мир заключают не с друзьями, а с врагами". Думаем, что стоит подчеркивать наши различия и то, как "они" не правы, чтобы мы держались от них подальше, а то еще научимся плохому? Что ж, это, возможно, придаст нам чувство "защищенности", а также — собственного превосходства, но никак не поможет нам избавиться от беспричинной ненависти, из-за которой мы уже так долго находимся в изгнании, скорее — наоборот. В этом плане больше поможет осознание, что, несмотря на все различия, мы остаемся братьями, и стремление к взаимной любви. Как мы уже говорили в отношении любви между двумя людьми, это достигается отчасти более близким и глубоким познанием друг друга, разделением радостей и печалей, жизненных перипетий. А отчасти — просто заботой друг о друге, ибо о ком заботишься, того естественным образом, рассматриваешь как частицу самого себя. И тогда, даже если его идеология и личность не совсем тебе по вкусу, все равно будешь любить, как брата. Только это убедит Всевышнего в том, что сбор всех нас воедино в одной стране будет для нас приятным и полезным.

(Продолжение следует)

МЕИР МУЧНИК